К сожалению, с каждым годом участников войны, которые подарили нам мирное небо, всё меньше. Вот и нашего героя уже нет. Но есть его воспоминания и рассказы. Их бережно хранят в семье ветерана.
«Спас Батя»
Михаил Ильич Широков родился в 1925 году в деревне Каменка Меленковского района. Отец был лесорубом. Миша часто ходил с ним в лес, помогал работать, очищал деревья от сучков. Мать трудилась в колхозе. В 41-м отец погиб под Москвой.
«Нам пришло извещение, что он пропал без вести, – вспоминает Михаил Ильич.
– А позже очевидцы сообщили, что Илью Филипповича Широкова убило разрывной пулей в грудь. Бой, говорят, в лесу был. Отца так и не нашли, и не похоронили».
Сам Михаил ушёл на войну, когда ему не было и 18 лет. Молодого бойца назначили связным: носил донесения в роту. На волосок от смерти оказался уже на четвёртый день фронтовой службы.
«Пошёл я с пакетом, в котором было донесение, – рассказывал Михаил Ильич. – Был ещё молодой, нестреляный. Надо было идти кустами, а я пошёл поляной. И вдруг пуля возле меня ковырнула землю. Я подумал, шальная. Шагнул ещё три-четыре раза, как вторая пуля прошла вдоль виска. Если бы я шагнул тогда с другой ноги, мне бы прямо в лоб закатило. Я понял, что меня засёк снайпер, – и в окоп. Только брякнулся, по мне дали из миномёта шесть снарядов! Но прямого попадания не было. Я лежал долго, чтобы про меня забыли. Отлежался, подобрал руки-ноги – и в кусты. Вот таких неопытных и убивали в первую очередь».
Впрочем, на войне доставалось и опытным бойцам. С уважением вспоминает Михаил Ильич командира роты, который хватал рукой гранаты и кидал обратно. Но враг тоже был хитёр.
«Немец приготовился кидать гранату, вытащил чеку, специально придержал несколько секунд и только потом кинул, – рассказывает ветеран. – Наш ротный схватил её, только размахнулся, она у него на вытянутой руке и рванула. Живой остался, но четыре пальца ему оторвало. Его представили к награде – званию «Герой Советского Союза». Мы все его Батей звали...»
Выручал случай
Самому Михаилу везло на фронте. Вражеские пули чудом летели мимо. И не раз выручал случай. Однажды бойца Широкова спас обыкновенный ящик.
«Ехали мы с разведчиком в кузове машины на ящиках. Я сидел на двух, а разведчик – на одном. Едем полем. Летит немецкий самолёт, засёк нас и спикировал. Мы ждали бомбы, но он начал строчить из пулемёта. Я сидел выше, и мне пуля попала под ящик, а разведчику – в поясницу. Мы остановились, стали перевязывать раненого. Видим, самолет делает второй круг. Мы в кювет. И снова по нам пулемётная очередь. И снова пуля попадает в разведчика! А самолёт делает третий круг! Мы потащили разведчика в окоп. Немец увидел, что мы в укрытии, и улетел. Встал вопрос, куда девать больного. И тут едет машина с ранеными! Мы их остановили, попросили взять и нашего. Девушка-санитар отказывалась, мол, нет места. Мы пригрозили ей автоматом. Так и отправили разведчика лечиться. Через три месяца приехал опять в часть, ранения оказались лёгкими. До конца войны служил».
Бомба не взорвалась
В другой раз немецкий лётчик оставил советских бойцов без обеда.
«Случилось нам найти картошки, свиное сало у нас было, –
рассказывал Михаил Ильич. – Картошку начистили, нажарили с салом, сели в одном доме есть. Вдруг с улицы кричат: «Воздух! Воздух!» Загудели бомбы, мы бросились на пол. Две бомбы разорвало, окна в доме выбило, стёкла разлетелись – и в еду! Всю нашу картошку засыпало. Вот и пообедали».
А однажды Михаил Ильич сам сбил немецкий самолёт. Было это на Западной Украине. Связной Широков шёл из штаба в роту и нашёл брошенное противотанковое ружьё. Отнёс его на наблюдательный пункт и установил для стрельбы по самолётам.
«Летит немецкий самолёт. Я и выстрелил. А стрелял я метко. Вижу, самолёт дрогнул, но спикировал и сбросил бомбу. Я растерялся. Надо было ещё стрелять, а я присел в окопе. Бомба-то упала, но не взорвалась! Какая-то ненормальная была. А самолёт пролетел на бреющем полете ещё 200 метров и упал».
Там же, на Украине, отмечали и Новый год. Уходил 42-й, начинался 43-й.
«Командир полка раздобыл 20-литровую канистру спирта, – вспоминал Михаил Ильич. – Кто-то принёс поросёнка. Его испекли целиком. Наделали котлет из жеребёнка. Уговорились так: спирт – в стаканах, а в кружках – вода, запивать. Выпили по одной. По второй стали пить, а кто-то перепутал и в кружку вместо воды тоже налил спирту. Майор – начальник штаба – из стакана спирт выпил, схватил кружку запивать, а там тоже спирт. Он рукой рот зажал – и на улицу. Один Новый год мы так справили, а больше уж и не справляли».
В мае 45-го День Победы застиг Михаила Широкова в Праге. О том, что немецкие войска капитулировали, он узнал по радио: слушали наушники в танке. Впрочем, в Праге продолжались бои. Уже после объявления победы погибло ещё немало советских бойцов. В Праге стреляли до 12 мая, вспоминает Михаил Ильич. Помнит он и главный в жизни праздник.
«Мы ехали по Праге на трофейной немецкой машине, – рассказывал ветеран. – И чешские партизаны подумали, что это немцы раскатывают, наставили на нас автоматы. Шофёр затормозил и погрозил им кулаком. Они выскочили и давай нас обнимать! Командир потом говорил: «И как это я только не дал команду «Огонь!». Позвал всех на квартиру. Собрались, нажарили два противня глазуньи, раздобыли спирт и отметили долгожданную Победу!»
«Можем повторить…» – эту модную фразу, эдакую браваду современной молодёжи, сейчас можно увидеть, пожалуй, на многих авто. А вот сможет ли «поколение селфи и лайков» в действительности повторить подвиг своих предков? Хочется верить, что на этот вопрос они ответят достойно.