Вот уже 850 лет (в честь этой даты в октябре состоялось освящение храма) Покрова на Нерли поражает туристов своей хрупкостью и гармонией с ландшафтом.
Смотря на «колыбель» древнего зодчества, невольно вспоминаются былые времена, когда Андрей Боголюбский построил новую столицу Руси, по красоте архитектуры не уступающую Константинополю… За многовековую историю храм стал кладезем множества секретов. О них нам рассказал Александр СКВОРЦОВ, руководитель авторского проекта включения памятников белокаменного зодчества Владимиро-Суздальской Руси в список ЮНЕСКО.
Великий замысел
Лариса Майорова, vlad.aif.ru:- Почему Андрей Боголюбский повелел построить храм именно в этом месте?
Александр Скворцов: - Я считаю, что это единый градостроительный замысел князя - величайшего землеустроителя Владимиро-Суздальской земли. На одной оси расположены парадная въездная часть в княжество - храм Покрова на Нерли, в центре - резиденция со дворцом, где князь принимал гостей, и, наконец, духовная часть - Успенский собор во Владимире. Это уникальный образец княжеского местопребывания, как бы самое высшее выражение всех его помыслов, которые здесь реализованы. Храм построили в 1165 году. Я думаю, это слияние мемориальной функции с церковной. В древнерусскую эпоху любая память о ком-то или о чём-то выражалась в форме храмов. Если храм, то он должен называться в честь какого-то святого. А поскольку святого Изяслава (так звали сына князя) тогда не было, то, естественно, храм нужно было посвятить самому любимому образу. Андрей Боголюбский делал памятник в честь погибшего сына в самых новых канонах, с точки зрения функции защиты со стороны Богородицы, которую он возводит в ранг самых почитаемых святых. В связи с этим князь впервые на Владимиро-Суздальской земле реализовал идею совершенно нового праздника, посвящённого Покрову Богородицы, который потом широко распространился на Руси. Идея покровительства Божьей Матери мирянам идёт из Византии, когда при осаде Константинополя её образ вдруг появился в храме. Своим покровом она защитила город от врагов.
Л.М.: - В летописи говорится, что храм возвели за один год. Это правда?
А.С.:- Древнерусская строительная практика ограничивалась строительством только летом. Как правило, в осенне-зимний период уже ничего не строили. В одной летописи есть «годичное» упоминание, оно тоже в какой-то степени натянутое. Ведь прежде чем построить храм, его должны «замыслить», а затем построить. А от проекта до воплощения замысла проходило 1,5-2 года. Просто так, в одночасье, ничего не делалось. Я думаю, что подготовка к строительству началась в 1164 году. А со всеми готовыми материалами, бригадой мастеров и резчиков можно было быстро построить храм.
Л.М.: - Долгое время утверждалось, что камень, из которого построен храм, возили из Волжской Булгарии.
А.С.: - Легенда гласит, что булгары, в качестве «контрибуции», якобы возили сюда камень. Я в легенду про камень из Булгарии не верю, она появилась поздно, в XVII веке. Я интересовался этим вопросом, выезжал в Булгар для исследований вместе с геологами. Там нет точно такого же камня, структура не та. Зачем везти строительный материал за тысячу километров, если на Владимирской земле есть 2 карьера - Добрятинский и Мелеховский?
Л.М.: - Что означают резные фигуры на фасаде?
А.С.:- Львы - излюбленный образ в мировом искусстве. Женские маски на храмах всегда и всюду олицетворяли женские божества, будь то античное или западно-европейское искусство. С одной стороны, их можно рассматривать как переходную ступень от язычества к христианству, а с другой - как интерпретированный образ Богоматери. Крылатые грифоны - олицетворение небесных сил, стоящих на страже. Самый известный образ в белокаменной резьбе - это Давид. В XIX веке учёные предполагали, что на храме «высечен» Соломон или Иисус. Но мы теперь точно знаем, что это Давид. В 70-е годы при реставрации Дмитриевского собора на идентичном изображении, после расчистки камня, мы обнаружили надпись «David».
Вехи истории
Л.М.: Правда ли, что холм, на котором стоит храм, не «природного» происхождения?
А.С.: - Выдающийся археолог Николай ВОРОНИН доказал опытным путём, что 5-метровый холм искусственный. Его специально насыпали в пойме реки, чтобы храм не затапливало. Уровень паводковых вод высчитали заранее. К тому же здесь чётко прослеживается и другая цель - показать его мемориальность, возвышенность, храм как бы «парит».
Л.М.: - Как первоначально выглядел храм?
А.С.: - Николай Воронин и последующие исследователи доказали, что раньше к храму были пристроены галереи, которые прежде выполняли функциональную роль. Наши типы церковных зданий по своей строительной технике перекликаются с Византией, которая унаследовала традиции древней Греции. Славяне взяли за образец южные традиции, которые не были приспособлены под наши условия. Когда храмы «попали» в наш суровый климат, то оказалось, что в осенне-зимний период в них очень холодно, а изморозь и влага проникали внутрь. Нужно было отгородиться от внешней агрессивной среды, поэтому стали пристраивать галереи.
Вопреки всему
Л.М.: - Говорят, что раньше храм поражал своей внутренней отделкой, фрески на стенах плавно переходили в цветную майолику пола.
А.С.: - К сожалению, в 60-х годах XIX века неумелые реставраторы полностью уничтожили эту красоту. Если бы граф Алексей Уваров, который возглавлял московскую археологическую комиссию, не вмешался, то храм бы не спасли. Когда до Уварова дошли слухи о «реставрации» храма, он лично поехал в Боголюбово и «ужаснулся» тому, что в храме начали разрушать «интерьер» и росписи. Алексей Сергеевич сразу же обратился к императору и митрополиту владимирскому. Храм спасли заботами просвещённой части общества. Теперь об этом никто не говорит, но рядом с храмом успели построить огромную колокольню, буквально напротив северного фасада. В 50-е годы Николай Воронин добился, чтобы колокольню снесли. Когда мы в 80-х годах проводили реставрацию храма, то ещё оставались фрагменты фресок XII века. Видно, что храм расписывали русские мастера. Кстати, фасады белокаменных храмов тоже расписывались. Белый камень, в понимании средневековых мастеров, был диким, необработанным. Без добавления «декора», он не считался произведением искусства. Поэтому его расписывали, украшали резьбой.
Л.М.: - Правда ли, что храм хотели разобрать в XVIII веке?
А.С.: - Меняются вкусы, подходы. Храм пытались осовременить. В XVIII веке шлемовидную главу заменили на луковичную. Настоятель Боголюбовского монастыря получил разрешение разобрать храм Покрова и продать камень крестьянам из с.Новое. Есть легенды: рабочий полез снимать крест, но внезапно ослеп. Когда его спустили на землю, он прозрел. Люди посчитали это знаком свыше. На самом деле крестьяне «на разборку» пожалели денег, тем самым спасли памятник. Мы как-то умалчиваем об этой стороне жизни наших шедевров. Но правда есть правда. Понимаете, у этого храма несчастная судьба, он оказался как бы «не при деле». Это сегодня поток туристов большой, а в те времена верующие ставили свечки в монастыре, до храма было далеко идти. Функционально он потерял своё предназначение. Но идея мемориальности сохранилась. Изначально он предназначался для этой функции, а не для того, чтобы его ежедневно посещали. Это провидческие мысли князя. Он явно не хотел измельчить идею мемориальности, возвышенности, духовности, поэтому храм Покрова строил в расчёте, что в будущем он останется как духовный памятник.
Л.М.: - Помните ли случаи вандализма?
А.С.: - В лихие 90-е на Успенском соборе было много «граффити». По фрескам Андрея Рублёва цветными баллончиками писали или выцарапывали надписи «Лида+Вася». В храм Покрова на Нерли заходили в купальниках, туристы подъезжали на машинах прямо к храму, жгли костры, разбивали палатки. Сейчас случаев вандализма нет.
Л.М.: - А во времена СССР храм хотели снести?
А.С.: - Ни у кого даже мысли такой не возникло. Шедевры белокаменного зодчества, получившие мировое признание, просто не могли быть разрушены! В советское время храм музеефицировали.
Л.М.: - Что вам не нравится в современном облике памятника?
А.С.: - Я не мыслю, чтобы к афинскому Акрополю проложили современную автодорогу, как к храму Покрова. По дороге к нему взор упирается в безобразную эстакаду железной дороги. Я считаю, что нужно возродить общественный совет при областном департаменте культуры, чтобы решения принимать взвешенно, учитывая мнения специалистов.