Но весть о войне оборвала его детство, как и многих его сверстников.
Казалось бы, что может ребятня, которая ещё и за школьной партой не сидела? С этого вопроса начался наш разговор с Александром Ивановичем.
Наездники были малы росточком
Александр Артёмов: - Мы жили на Южном Урале, в Хайбуллинском районе Башкирии. Отец был управляющим отделением совхоза, где выращивали лошадей. С первых же дней войны надо было отправлять этих животных для нужд армии. Уже в конце июня несколько косяков коней отправили своим ходом на станцию Сара Оренбургской области (это в 60 км от нас), а оттуда их по железной дороге доставляли, куда приказано.
И так получилось, что, кроме нас, пацанов, некому было готовить лошадей для армии. Мужчины ушли на фронт, в том числе и мой отец. Заботы по хозяйству легли в основном на плечи женщин да стариков. Первые были заняты от зари до зари - в поле, на огороде. Старики отбирали из косяков молодняк-трёхлеток, кастрировали. Но, прежде чем отправить четвероногих «бойцов» на фронт, надо было их объездить. Не женщинам же этим заниматься! А детворе - в самый раз. Сначала объезжали коней шагом, недели по две. На одном, бывало, сидишь, ещё двух-трёх в поводу водишь. Случалось, и засыпали от этой несложной, но монотонной работы. А уснёшь - обязательно свалишься. Как потом залезть обратно? Ведь объезжали без седла. Взрослым-то легче, а с детского роста только и оставалось, что ждать, пока лошадь нагнётся траву есть. Прыг - и юный наездник уже верхом, а сбросить кого-то из нас животному удавалось редко: ловкость прививалась не в спортзале, жизнь заставляла!
Но сложнее всего было, когда через две недели приходила пора ездить рысью. Мы пытались уклоняться от этого занятия: на скаку всю попу, бывало, отобьёшь до крови. На следующий день опять идти, а она словно коркой покрыта от болячек. А куда деваться - надо! Отправка лошадей на фронт была задачей совхоза всю войну.
Недавно рассказывал об этом в одной из школ: у нас заболел ветеран, с которым планировали встречу. Вот и пришлось заменять его, хотя обычно я не люблю вспоминать войну. Шестиклассники сидели тихо, даже учителя пришли послушать, хотя речь шла об обычном для той поры детстве.
Людмила Потребина, vlad.aif.ru: - Наверное, у ваших сверстников в войну и других забот хватало?
А.А.: - А как же! Так, прополка была у нас в семье моей заботой. И на совхозных полях работал вместе с другими ребятами. Бывало, и поесть некогда: чаще бегаешь с куском, чем за стол садишься. Но зато не голодали, как горожане - своё хозяйство выручало, хотя ели и сусликов, и тушканчиков. Кроме огорода, держали скот: овец, свиней; были куры, кролики. Интересно, что этим занимались только русские семьи, а коренное население - башкиры - животных не держали. Но советы башкирских стариков были для нас хорошей помощью. Сено нам для личного скота выделял совхоз. Как я мог сам разгрузить воз сена? Ведь мать целый день на работе. Вот старики и научили, как подвезти воз к тому месту, где будет храниться сено, и повернуть лошадь так резко, чтобы груз опрокинулся точно на нужное место. Вскоре я уже владел этим мастерством, как и мои сверстники.
Л.П.: - Неужто не было ребят постарше?
А.А.: - Дело в том, что у нас в отделении совхоза было всего с полтора десятка дворов. В семьях, которые жили здесь, были двое-трое ребят постарше. Лет по 14, а их уже на работах использовали так же, как взрослых. Женщины только просили, чтобы они берегли себя, спины не сломали: жалели ребят.
Беженцы глаз не отводили от хлеба
Л.П.: - Были ли у вас эвакуированные?
А.А.: - Да. Первой приехала семья без детей - на хорошей машине, с чемоданами. Они поселились в нашем доме. Но к осени пошли совсем другие беженцы. Помню женщину без каких-либо вещей, с двумя дочками: одна моих лет, другая младше. Я как раз был с куском хлеба в руке, так младшая глаз не отводила от него. И старшая поглядывала на хлеб, хотя и стеснялась. Моя мать забрала их к нам в дом, проводив прежних постояльцев, которые не захотели потесниться.
«Сама-то ты когда ела?» На этот вопрос моей мамы беженка с детьми только рукой махнула: не помню, мол. Прожили они у нас до 44-го года. Жили беженцы и в других домах нашего посёлка.
Л.П.: - А как узнали о Победе?
А.А.: - Сроду не забуду! Мы с ребятами пошли на речку, и вдруг бегут две женщины: «Шурик, война кончилась!» Они побежали с этой вестью в поле, а мы со всех ног - домой. Народ взволнован; решили и здесь, в отделении, поднять в честь Победы красный флаг. Но красной материи ни у кого не оказалось. Тогда взяли красную рубашку, которая была у одного из соседей, привязали её к шесту и укрепили на берёзке это самодельное знамя. Многие плакали…
Ещё до Победы, ближе к концу войны, стали возвращаться фронтовики, многие - искалеченные. Но всё же стало легче: то ли от их помощи, то ли от сознания того, что наша взяла в этой страшной войне. Мой отец вернулся в ноябре 1945 г. Этот день тоже запомнился мне на всю жизнь. Я стоял в толпе пацанов, растерянный от радости и от того, что отвык от него. Он тоже не сразу разглядел меня среди ребят, пока одна женщина не сказала мне: «Шурик, ты что же к отцу не подходишь?» Мы кинулись друг к другу…
После войны
Л.П.: - Как сложилась ваша жизнь после войны?
А.А.: - Окончив техникум, работал на объектах энергетики, которые и возводились в разных городах. Так, женился в Кинеле, где был в командировке. Во Владимир попал тоже по работе - направили на ТЭЦ. Помнится, вышел из поезда на вокзале и стал спрашивать, как добраться до ТЭЦ. Но никто из прохожих и понятия не имел. Ведь тогда этот важный для города объект только создавался: копали и бетонировали котлован, потом приступили к монтажу оборудования.
От ТЭЦ мне дали половину финского домика, так что я владимирец уже более полувека. Здесь родились мои дети, внуки.
В последние годы на общественных началах работаю в Ленинском райсовете ветеранов: я - зампредседателя, занимаюсь учётом, организационными вопросами.
Эхо войны. Как наш солдат стал «паном» 
Владимирские поисковики обнаружили на Смоленщине 14 павших бойцов ВОВ 
Во Владимирской области возрождают операцию «Фронтовое письмо» 
В Иванове открылся интерактивный музей о войне? 
Во Владимире в очереди на улучшение жилищных условий остался один ветеран