
Людмила Потребина, vlad.aif.ru: - Как же так, ведь вам ещё не было 18 лет?
Николай Деревягин: - Это воевать нельзя в 17, а меня направили на курсы: 6 месяцев учился на снайпера. Хотелось скорее на фронт, чтобы мстить врагу. Ведь мой отец-лётчик погиб под Смоленском, похоронка пришла в 1942 г. Мать не вынесла горя: вскоре тоже умерла. Так что в родной деревне у меня остался только дед.
Пошёл мстить врагу
Я был готов к тому, что, может быть, меня тоже ждёт гибель. Но главное - успеть нанести врагу как можно больше потерь. И настал час, когда я прибыл на 1-й Прибалтийский фронт, в 126-ю стрелковую дивизию, 366-й стрелковый полк. Под Шауляем мы сменили части, которые были измотаны боями. Теперь мы оказались лицом к лицу с врагом.

Л.П.: - Чем вам запомнились те дни?
Н.Д.: - Нас в роте было двое 18-летних, и, оценив нашу ловкость и смекалку, командир нередко посылал нас в дозор. Выдвигались на нейтральную территорию, поближе к немецким траншеям. Свою разведку пропускали по паролю, вели наблюдение за врагом. Пригодилась и снайперская подготовка.
Л.П.: - Но были, наверное, какие-либо случаи, которые особенно запомнились? Ведь медаль «За отвагу» просто так не вручали...
Н.Д.: - Да, было дело: мы уничтожили немецкую разведку. Наш окоп был крайним, и вот как-то мы спали, вернувшись из дозора. Вдруг - шорох, причём с вражеской стороны. Несколько человек ползли осторожно, стараясь двигаться бесшумно и прячась в зарослях. Фашистская разведка! За «языком» пробираются. Я быстро разбудил напарника. Первого из врагов уничтожили у самой траншеи: его тело свалилось к нам. Остальных шестерых догнали пули поблизости.
О том, что представили к награде, мне сообщили сразу же. Политрук расспросил, что да как, и вскоре во фронтовой газете появилась заметка: как я не отступил, не дал врагу осуществить свой коварный замысел. Вырезку из газеты послал деду. Он, как потом сообщил мне, пошёл с этой вырезкой в сельсовет, показал. Ему дали 10 кг муки, её потом долго добавляли в лебеду, которой питались вместо хлеба: голод был, народ всё отдавал фронту.
Л.П.: - Как сложилась дальше ваша фронтовая судьба?
Н.Д.: - Вместе с товарищами дошёл до Кенигсберга, где встретил Победу. Демобилизовали меня только в 1950 г.
Водил поезда по пустыне
Н.Д.: - Направили на работу в Среднюю Азию - на железную дорогу, в локомотивное депо узбекской станции Хаваст. Довелось водить поезда в краю, не привычном к движению поездов. Работал сначала на паровозе - кочегаром, помощником машиниста. Со временем выучился на машиниста. В 1960 г. на смену паровой тяге пришли тепловозы.
Л.П.: - Работать стало легче?
Н.Д.: - Управлять локомотивом, будь то паровоз или тепловоз, - дело достаточно сложное и ответственное. Тем более, что безопасность зависит не только от тех, кто находится в кабине локомотива: внимание диспетчера, осторожность пешеходов, которые переходят через железнодорожное полотно, и многое другое может стать и залогом безаварийной работы, и причиной беды.
Л.П.: - Вам доводилось быть очевидцем крушения на железной дороге?
Н.Д.: - Не только очевидцем - участником. Как-то диспетчер, управлявший движением, направил 2 поезда один вслед за другим. А на станции прибытия женщины - путевые рабочие ушли на обед, не поставив, как положено, знаки ограничения движения на месте работ. Я управлял вторым поездом. Когда увидел, что путь, на который нас направили, занят, применил экстренное торможение. Но сразу не остановить движение тяжело гружённого поезда: двойной тягой (двумя паровозами) мы тащили за собой 3 тысячи тонн! Так что тормозной путь (расстояние с момента применения торможения до фактической остановки) был довольно большим. От удара смяло даже двухосный вагон за локомотивом, в нём загорелась сера. Легко представить, как горит это вещество, которое используется при производстве спичек! Но мы всё-таки легко отделались по сравнению с товарищами: на первом паровозе погиб кочегар, машиниста обожгло; только помощник машиниста успел выпрыгнуть. Обо всём, что увидел и пережил, мне, как и другим коллегам, пришлось рассказывать в суде, который рассматривал ЧП: виновные были серьёзно наказаны.

Л.П.: - Легко ли после такого вновь водить поезда?
Н.Д.: - А что делать? Да и не зря, видно, говорят, что за битого двух небитых дают. Вот жаль только, что часто осторожность - односторонняя. Железнодорожники стараются не допустить беды, но не всё от них зависит. Как-то ехали мы на большой скорости, вдруг увидели у путей женщину. Завернувшись в одеяло, она явно ждала приближения состава. Экстренное торможение не спасло: закрыв глаза, она кинулась на рельсы под локомотив, который по инерции ещё продолжал двигаться…
Как узнал потом во время следствия, была свадьба, и женщина поссорилась с мужем. Может быть, она и сама бы так не поступила, успокоившись да подумав. А уж о нас-то думать зачем?! Многие привыкли воспринимать локомотив как механическую силу, а ведь им управляют люди.
Помогала фронтовая закалка
Л.П.: - И каково после такого ЧП вести поезд дальше?

Н.Д.: - Тяжело. Тем более - мы обязаны спуститься и посмотреть, что с человеком: может, ещё можно помочь. Нет - огородить место происшествия камнями и следовать дальше.
Л.П.: - Выходит, вам и в мирной профессии довелось видеть гибель людей…
Н.Д.: - Кто-то должен работать и на железной дороге. Да и фронтовая закалка помогала, наверно, переживать ЧП; благо, они случались редко.
Л.П.: - Было, наверное, и хорошее?
Н.Д.: - И немало. У меня много трудовых наград, даже на тепловозе был знак «Ударник». Я возглавлял комсомольско-молодёжную бригаду. Со временем стал машинистом-инструктором, помогал осваивать профессию местным парням. Честно говоря, узбеки зачастую боялись подниматься в кабину паровоза или тепловоза, называли его «шайтан-арба». Ходили слухи, что те, кто здесь работает, получают какое-то облучение. Убеждал, что это неправда, приводил в пример себя: несмотря на фронтовые ранения и контузии, на железной дороге здоровье не подводило.
С развалом Союза депо встало, а работать больше там было негде. И чуть ли не всем депо перебрались в Тынду.
Л.П.: - А как вы оказались во Владимире?
Н.Д.: - В 1999 г. умерла моя супруга. И дочь забрала меня во Владимир, где она училась и где жила моя сестра. Со временем купили дом, но он сгорел несколько лет назад. Благо, страна не бросает в беде ветеранов: получили трёхкомнатную квартиру. Живу там с младшей дочерью; старшая дочь живёт в Кольчугино. Растим юное поколение. И не только своё: нередко приглашают на встречи с молодежью на предприятия, в школы. Рассказываю о том, что довелось пережить. Отрадно, что патриотические традиции старшего поколения находят продолжение.
Правила комментирования
Эти несложные правила помогут Вам получать удовольствие от общения на нашем сайте!
Для того, чтобы посещение нашего сайта и впредь оставалось для Вас приятным, просим неукоснительно соблюдать правила для комментариев:
Сообщение не должно содержать более 2500 знаков (с пробелами)
Языком общения на сайте АиФ является русский язык. В обсуждении Вы можете использовать другие языки, только если уверены, что читатели смогут Вас правильно понять.
В комментариях запрещаются выражения, содержащие ненормативную лексику, унижающие человеческое достоинство, разжигающие межнациональную рознь.
Запрещаются спам, а также реклама любых товаров и услуг, иных ресурсов, СМИ или событий, не относящихся к контексту обсуждения статьи.
Не приветствуются сообщения, не относящиеся к содержанию статьи или к контексту обсуждения.
Давайте будем уважать друг друга и сайт, на который Вы и другие читатели приходят пообщаться и высказать свои мысли. Администрация сайта оставляет за собой право удалять комментарии или часть комментариев, если они не соответствуют данным требованиям.
Редакция оставляет за собой право публикации отдельных комментариев в бумажной версии издания или в виде отдельной статьи на сайте www.aif.ru.
Если у Вас есть вопрос или предложение, отправьте сообщение для администрации сайта.
Закрыть