От Прибалтики до Кенигсберга. Фронтовой путь снайпера Деревягина

Людмила Потребина, vlad.aif.ru: - Как же так, ведь вам ещё не было 18 лет?

Николай Деревягин: - Это воевать нельзя в 17, а меня направили на курсы: 6 месяцев учился на снайпера. Хотелось скорее на фронт, чтобы мстить врагу. Ведь мой отец-лётчик погиб под Смоленском, похоронка пришла в 1942 г. Мать не вынесла горя: вскоре тоже умерла. Так что в родной деревне у меня остался только дед.

Пошёл мстить врагу

Я был готов к тому, что, может быть, меня тоже ждёт гибель. Но главное - успеть нанести врагу как можно больше потерь. И настал час, когда я прибыл на 1-й Прибалтийский фронт, в 126-ю стрелковую дивизию, 366-й стрелковый полк. Под Шауляем мы сменили части, которые были измотаны боями. Теперь мы оказались лицом к лицу с врагом. 

Новость по теме

Владимирцев приглашают поучаствовать в акции «Бессмертный полк»

Л.П.: - Чем вам запомнились те дни?

Н.Д.: - Нас в роте было двое 18-летних, и, оценив нашу ловкость и смекалку, командир нередко посылал нас в дозор. Выдвигались на нейтральную территорию, поближе к немецким траншеям. Свою разведку пропускали по паролю, вели наблюдение за врагом. Пригодилась и снайперская подготовка.

Л.П.: - Но были, наверное, какие-либо случаи, которые особенно запомнились? Ведь медаль «За отвагу» просто так не вручали...

Н.Д.: - Да, было дело: мы уничтожили немецкую разведку. Наш окоп был крайним, и вот как-то мы спали, вернувшись из дозора. Вдруг - шорох, причём с вражеской стороны. Несколько человек ползли осторожно, стараясь двигаться бесшумно и прячась в зарослях. Фашистская разведка! За «языком» пробираются. Я быстро разбудил напарника. Первого из врагов уничтожили у самой траншеи: его тело свалилось к нам. Остальных шестерых догнали пули поблизости.

О том, что представили к награде, мне сообщили сразу же. Политрук расспросил, что да как, и вскоре во фронтовой газете появилась заметка: как я не отступил, не дал врагу осуществить свой коварный замысел. Вырезку из газеты послал деду. Он, как потом сообщил мне, пошёл с этой вырезкой в сельсовет, показал. Ему дали 10 кг муки, её потом долго добавляли в лебеду, которой питались вместо хлеба: голод был, народ всё отдавал фронту. 

Л.П.: - Как сложилась дальше ваша фронтовая судьба? 

Н.Д.: - Вместе с товарищами дошёл до Кенигсберга, где встретил Победу. Демобилизовали меня только в 1950 г.

Водил поезда по пустыне

Н.Д.: - Направили на работу в Среднюю Азию - на железную дорогу, в локомотивное депо узбекской станции Хаваст. Довелось водить поезда в краю, не привычном к движению поездов. Работал сначала на паровозе - кочегаром, помощником машиниста. Со временем выучился на машиниста. В 1960 г. на смену паровой тяге пришли тепловозы. 

Л.П.: - Работать стало легче?

Статья по теме

В Кинешме хотели переплавить бронзовые бюсты героев ВОВ на установку памятника Боборыкину

Н.Д.: - Управлять локомотивом, будь то паровоз или тепловоз, - дело достаточно сложное и ответственное. Тем более, что безопасность зависит не только от тех, кто находится в кабине локомотива: внимание диспетчера, осторожность пешеходов, которые переходят через железнодорожное полотно, и многое другое может стать и залогом безаварийной работы, и причиной беды. 

Л.П.: - Вам доводилось быть очевидцем крушения на железной дороге? 

Н.Д.: - Не только очевидцем - участником. Как-то диспетчер, управлявший движением, направил 2 поезда один вслед за другим. А на станции прибытия женщины - путевые рабочие ушли на обед, не поставив, как положено, знаки ограничения движения на месте работ. Я управлял вторым поездом. Когда увидел, что путь, на который нас направили, занят, применил экстренное торможение. Но сразу не остановить движение тяжело гружённого поезда: двойной тягой (двумя паровозами) мы тащили за собой 3 тысячи тонн! Так что тормозной путь (расстояние с момента применения торможения до фактической остановки) был довольно большим. От удара смяло даже двухосный вагон за локомотивом, в нём загорелась сера. Легко представить, как горит это вещество, которое используется при производстве спичек! Но мы всё-таки легко отделались по сравнению с товарищами: на первом паровозе погиб кочегар, машиниста обожгло; только помощник машиниста успел выпрыгнуть. Обо всём, что увидел и пережил, мне, как и другим коллегам, пришлось рассказывать в суде, который рассматривал ЧП: виновные были серьёзно наказаны. 

Л.П.: - Легко ли после такого вновь водить поезда?

Н.Д.: - А что делать? Да и не зря, видно, говорят, что за битого двух небитых дают. Вот жаль только, что часто осторожность - односторонняя. Железнодорожники стараются не допустить беды, но не всё от них зависит. Как-то ехали мы на большой скорости, вдруг увидели у путей женщину. Завернувшись в одеяло, она явно ждала приближения состава. Экстренное торможение не спасло: закрыв глаза, она кинулась на рельсы под локомотив, который по инерции ещё продолжал двигаться…

Как узнал потом во время следствия, была свадьба, и женщина поссорилась с мужем. Может быть, она и сама бы так не поступила, успокоившись да подумав. А уж о нас-то думать зачем?! Многие привыкли воспринимать локомотив как механическую силу, а ведь им управляют люди. 

Помогала фронтовая закалка

Л.П.: - И каково после такого ЧП вести поезд дальше? 

Статья по теме

Солдатские будни. Ветеран живет в аварийном доме

Н.Д.: - Тяжело. Тем более - мы обязаны спуститься и посмотреть, что с человеком: может, ещё можно помочь. Нет - огородить место происшествия камнями и следовать дальше.

Л.П.: - Выходит, вам и в мирной профессии довелось видеть гибель людей…

Н.Д.: - Кто-то должен работать и на железной дороге. Да и фронтовая закалка помогала, наверно, переживать ЧП; благо, они случались редко.

Л.П.: - Было, наверное, и хорошее? 

Н.Д.: - И немало. У меня много трудовых наград, даже на  тепловозе был  знак «Ударник». Я возглавлял комсомольско-молодёжную бригаду. Со временем стал машинистом-инструктором, помогал осваивать профессию местным парням. Честно говоря, узбеки зачастую боялись подниматься в кабину паровоза или тепловоза, называли его «шайтан-арба». Ходили слухи, что те, кто здесь работает, получают какое-то облучение. Убеждал, что это неправда, приводил в пример себя: несмотря на фронтовые ранения и контузии, на железной дороге здоровье не подводило. 

С развалом Союза депо встало, а работать больше там было негде. И чуть ли не всем депо перебрались в Тынду. 

Л.П.: - А как вы оказались во Владимире? 

Н.Д.: - В 1999 г. умерла моя супруга. И дочь забрала меня во Владимир, где она училась и где жила моя сестра. Со временем купили дом, но он сгорел несколько лет назад. Благо, страна не бросает в беде ветеранов: получили трёхкомнатную квартиру. Живу там с младшей дочерью; старшая дочь живёт в Кольчугино. Растим юное поколение. И не только своё: нередко приглашают на встречи с молодежью на предприятия, в школы. Рассказываю о том, что довелось пережить. Отрадно, что патриотические традиции старшего поколения находят продолжение.